Утреннее солнце с интересом выглянуло из-за забора зверосовхоза «Красная собака» и осветило дачные домики. К одному из них уже направлялась компания дачников: генерал Изжопов, литератор Никодим Тлец, его жена, племянница и мальчик Яша.
День начался в духе реализма и деловитости. Женщины расположились на веранде и сразу принялись за работу — закрывать банки с компотом из волчьей ягоды, благо она в текущем году неплохо уродилась. Писатель выволок из дома кресло-качалку и устроился под сливой с рукописью своей новой повести. Мальчик Яша, вооружившись игрушечной, но вполне металлической саблей, забегал по огороду, срубая головы нахально разросшимся сорнякам.
Генерал же собирался отправиться на ловлю лягушек. При этом возникла проблема — переодеваться или нет? С одной стороны, поскольку генерал был лыс, бесхребетен и безобразен, то в зелёной военной форме лягушки вполне могли бы принять его за своего. Но с другой стороны, щеголять в генеральских эполетах на пруду казалось как-то неудобно. В итоге генерал облачился в спортивные штаны с лампасами, полувоенную рубашку без погон, но с орденской планкой и соломенную шляпу. Полностью экипировавшись, ловец направился к пруду.
Писатель, тем временем, удобно устроившись в качалке, открыл рукопись и принялся читать: «Сел старик Пахомыч, колхозный сторож-инвалид, на крутой берег Днепра, отвязал свою окостеневшую деревяшку, закурил самокрутку и жадно принюхался к запаху густых украинских борщей, что доносился из здания правления колхоза на другом берегу Днепра. «Да….Как там у Достоевского? «Редкая птица дотянет до середины, а как дотянет, так и не зарадуется!» Эх, классика! А борщей-то, мать твою всем хочется!» А в это время в кустах кипела и била ключом чья-то бурная личная жизнь. «Эх, за что боролись!?» — простонал Пахомыч и , схватив деревяшку, как шашку, поскакал…» Но дальнейшие строки неожиданно исчезли под живописным фаршмаком птичьей какашки.
А на веранде, где вовсю кипела работа, завязался разговор с проходившей мимо соседкой.
-Как дедуля-то не помер ещё?
-Да нет, спасибо, вроде как живёт потихоньку. Вот в третий раз аппендицит удалять положили.
-Да…А у нес вот позавчера тоже два ведра навоза украли, а наутро пустые вёдра
принесли. И ведра-то не наши, представляете?
-Да… А у сестры-то как, рак прошёл?
-Да как вам сказать, — переходя на доверительный полушёпот, — то пройдёт, а то опять.
Кстати, тут за бугром на озере такие раки водятся, просто омары. Заходите вечером.
-А у нас вот ещё, знаете, как в анекдоте, одного все лечили-лечили от желтухи, а
оказалось — китаец!
Не в силах больше слушать этот бабский трёп, Тлец, очистил, как мог страницу от птичьей пакости, заткнул уши руками и перевернул пару страниц. «Взошли яровые озимыми, заколосилась буреломом колхозная жизнь. Тяжко ворочается во сне агроном Сухово-Гектаров, наматываясь на тугую косу жены. «Не сгорел бы часом хлеб.» Тут на страницу плюхнулся жирный самодовольный жук. Он прополз вдоль строчки, внимательно её прочёл и выразил своё отношение к высокой литературе, выпустив лужицу едкой вонючей жижи. Затем жук воспарил.
Генерал в эти минуты блаженствовал на берегу пруда. Из карманного приёмника неслись звуки любимой передачи «Без камня за душой.» Её вёл диктор Фурий Клевитан. Его холодный, металлический, не подлежащий обжалованию голос, прекрасно подходил для зачтения смертных приговоров. «По заявке ветерана шестой конно-десантной дивизии товарища Пустопахова Терентия Капитоновича и его родного брата Кузьмы Ильича, мы передаём песню «Кувыркайся наше знамя!» «Мораль тверда и танки наши строги.»- понеслось из приёмника. Две лягушки уже были пойманы и сидели в соломенной шляпе. Они могли бы и ускакать, но сидели смирно из уважения к генералу. Они тоже слушали музыку. А из зарослей камыша доносился зловещий жабий бас.
Ровно в одиннадцать, то есть на два часа позже обещанного, к дому подошёл сантехник Дерьмецов. Ему предстояло выполнить особо важное задание: выловить удава, который завёлся в унитазе и основательно обжил подземные санитарно-технические помещения. Первым делом он полез на столб отключать электричество. Мальчик Яша, до этого в задумчивости слонявшийся по саду, подошёл поближе и стал с интересом наблюдать, не упуская случая дать дельный совет с высот своего богатого опыта. Дерьмецова это раздражало, но как только он открыл рот, чтобы послать назойливого наблюдателя, как получив изрядный удар током, описал в воздухе безобразное лягушиное сальто и отправился туда, куда собирался послать Яшу. А тот, снова заскучал и возобновил расправу с сорняками.
Тем временем, неведомая подводная сила с фольклорной мощью уже тянула удочку из генеральских рук. «Не возьмёшь, гад!» — твердил про себя генерал, но сдавая рубеж за рубежом, всё ближе подтягивался к воде. Наконец, леска лопнула, генерала швырнуло назад, а из пруда выпрыгнула гигантская бурая жаба и бросившись на злосчастного ловца, принялась его душить. «Вот она, грудная жаба.» — подумалось генералу. И тут вспомнился весь боевой путь — манёвры, награды, заседания… Отбиваться от холодных жабьих объятий было нелегко, а солнце, несмотря ни на что, продолжало светить, и мелкие лягушки с ликующим кваканием прыгали вокруг.
Писатель, сидя в кресле в саду, пытался продолжить свои литературные штудии. «Загрохотала жизнь по колхозным колдобинам. Встрепенулась сельская судьбища. Потекли ядрёные трудодни. Взметнулись…» И снова душевным подъём вдохновенной строки был досадно испорчен. На страницу угодила гнилая слива и осколочной гранатой по ней разлетелась. В эпицентре взрыва корчился жирный литературно невежественный червяк.
Мальчик Яша войдя в сильнейший экстаз, скакал по саду, размахивая саблей. Оказавшись случайно у навозной кучи, он с удивлением заметил, как из неё высунулась чья-то голова, несомненно принадлежавшая злосчастному сантехнику. Голова стала издавать нечленораздельные, но довольно злобные звуки. «Вот это и есть настоящий враг.» — подумал Яша и что есть силы хватил по голове саблей. Удар получился хороший и хотя сабля сломалась, голова скрылась и больше не показывалась. Лишившись оружия, Яша отправился на веранду, в надежде потихоньку что-нибудь слопать.
В четырнадцать часов двадцать пять минут, согласно позднее составленному протоколу, колхозный почтальон Брыкасов, проезжая на велосипеде по пересечённой местности, заметил генерала в штатской униформе с обломком удочки в руке и преследуемого гигантской жабой.
Пробежав ещё метров пятьсот и добравшись до самой дачи, генерал понял, что за ним давно уже никто не гонится. И только тут его поразила чудовищная мысль о том, что приёмник и шляпа достались лягушкам как боевой трофей. Этого генерал пережить не мог и решил вернуться.
А писатель, тщательно очистив страницу будущего произведения от всякой пакости, вновь взялся за дело. Перечитывая абзац за абзацем громким воодушевлённым шёпотом он надолго останавливался, широко открывая рот и тыча в зубы ушком от очков. Во время одной из таких пауз в гости к писателю спикировала нахальная ворона. Она с интересом заглянула в писательский рот и в мгновение ока выхватила оттуда золотую челюсть. Писатель остолбенел. Ухватив драгоценную ношу поудобнее, ворона тяжко, как птеродактиль поднялась в воздух. «Стой!» — прошептал писатель осиротевшими устами. «Отдай!» -прокричал он уже во всё горло, с ужасом и тоской простирая вверх беспомощную длань. «Яшка, Яшка! Тащи свою рогатку!» «Нету рогатки!» глухо ответствовал из кустов Яшка. «Вы мне её сами на той неделе сломали.» Наглая грабительница неумолимо набирала высоту. Однако ноша оказалась слишком тяжёлой и сверкнув на солнце диковинным блеском, челюсть упала вниз, угодила в незакрытую банку с вареньем из волчьей ягоды и глубоко в ней увязла. Этого никто не заметил и преследование вороны продолжалось.
Воспользовавшись моментом, оставшейся без присмотра рукописью заинтересовался ёж. Обнюхав книгу и видимо сильно переоценив её литературные достоинства, он наколол книгу на спину и поволок в сторону своих владений. Писатель заметил пропажу трагически поздно и лишь успел проводить своё детище тоскливым и злобным взглядом, когда несчастное произведение, скрывая колючую ежиную спину, передвигаясь как бы само собой, исчезло в вульгарной щели между досками сарая.
Вскоре подошёл и генерал, который, ясное дело, ничего уже на берегу не нашёл. Правда, ему показалось, что звуки музыки доносятся откуда-то из глубин пруда.
За обедом Яша рассказывал о своей победе над таинственным врагом из навозной кучи. Ему никто не поверил и Яша обиделся. Зато женщины увлекли всех рассказом про новые лекарства: ностальгин и воскресин. Первое, естественно, вызывает ностальгию и её же и лечит. А второе надо принимать либо за два часа до, либо за два часа после. Говоря большая гадость, наверное потому и помогает.
Вечером все пили чай и смотрели футбол. Не смотрел футбол только удав, хотя в перископ унитаза ему всё было прекрасно видно. Он был флегматиком по натуре и не любил суетливых движений. И вообще ему ни до кого не было дела.